Проза жизни Сергея Довлатова. К 70-летию со дня рождения

Блестящий послужной список Довлатова – множество переводов, публикации в легендарном «Ньюйоркере», две сотни рецензий, похвалы Воннегута и Хеллера – мог обмануть всех, кроме него самого. Про своё положение в Америке Сергей писал с той прямотой, в которой безнадёжность становится смирением: «Я – этнический писатель, живущий за 4000 километров от своей аудитории»
А.А. Генис
Генис А.А. Довлатов и окрестности. М., 1999. С. 135.

Сергей Донатович Довлатов – прозаик, журналист родился 3 сентября 1941 г. в эвакуации в Уфе, в семье театральной актрисы и режиссёра. С 1944 г. до эмиграции в США (1978) преимущественно жил в Ленинграде. В 1959 г. поступил на финское отделение филфака ЛГУ, с третьего курса был отчислен за неуспеваемость. С 1962 по 1965 г. служил в армии в лагерной охране, сначала в Коми АССР, потом под Ленинградом. Затем поступил на факультет журналистики ЛГУ, но и его не закончил. Работал в газетах Ленинградского кораблестроительного института и Ленинградского оптико-механического объединения, детском журнале «Костёр», некоторое время был литературным секретарём Веры Пановой. Во второй половине 1960-х–начале 1970-х гг. регулярно печатался как журналист и литературный рецензент. Свои прозаические публикации до 1978 г. в журналах «Нева», «Юность», «Крокодил») Довлатов впоследствии не считал достойными переиздания (и даже запретил это делать наследникам). На два года (с 1974 по 1976) уехал работать в Таллин, в местную партийную газету. В 1976–1977 гг. был экскурсоводом в Пушкинском заповеднике. Всё, что происходило в его жизни, «провоцировало» литературный талант и находило опосредованное отражение в творчестве, становились канвой оригинального повествования.

Рассказы начал писать с середины шестидесятых годов. В Ленинграде сблизился с группой молодых писателей «Горожане»: Б. Бахтиным, В. Губиным, В. Марамзиным, И. Ефимовым. В 1975 г. была подготовлена к печати первая книга С. Довлатова «Пять углов», куда вошел рассказ «Зона: записки надзирателя», получивший одобрительные отзывы известных советских литераторов. После того, как рукопись этого судьбоносного для писателя рассказа обнаружили в квартире эстонского диссидента – случайного знакомого Довлатова – набор книги был рассыпан. На Родине его прозу не печатали более двадцати лет, он публиковался в самиздате и за рубежом. Первый сборник Довлатова – «Невидимая книга» – вышел в Америке в 1977 г. В августе 1978 г. Сергей Довлатов эмигрировал в США.

Как замечает В. Бондаренко, «с ощущением страны как зоны он уехал из России, чтобы убедиться в США, что весь мир – такая же “Зона”. Он хотел книгой изжить из себя зону. Получилось наоборот – зона определила всю его жизнь, вплоть до нелепого конца незадолго до пятидесятилетия».[1]

В эмиграции Довлатов активно печатался во многих журналах и газетах, сам возглавлял в начале 1980-х гг. русскоязычную газету для эмигрантов «Новый американец» (1980-1984). До конца дней много работал на радиостанции «Свобода», вёл авторскую передачу. В ведущих эмигрантских издательствах вышло более десяти его книг, некоторые из них он оформил как художник. Довлатов стал вторым после В. Набокова русским писателем, кого печатал еженедельник «Нью-Йоркер».

В перестроечной России его первыми публикациями как писателя в 1990/1991 гг. стали «Заповедник» (о пребывании в Пушкиногорье) и «Записные книжки», которые он сам подготовил к изданию незадолго до свой смерти. Книга состоит из двух частей. Первая – «Соло на ундервуде (Ленинград, 1967 – 1978)» перед этим дважды публиковалась в Америке (в 1980 и 1983 гг.), вторая — «Соло на IBM (Нью-Йорк, 1979 – 1990)» была представлена читателю впервые.

Издание книг писателя на Родине принесло Довлатову признание и поистине оглушительный успех у читающей российской публики, до которого он сам, к сожалению, не дожил.

Скончался Сергей Довлатов 24 августа 1990 года в Нью-Йорке.  

* * * * *

В наши дни Сергей Довлатов – популярный и любимый писатель уже не одного поколения российских читателей. Исследователи (в России и за её рубежами) отмечают его особую позицию в литературе: он сам неоднократно подчёркивал, что считает себя скорее рассказчиком, чем писателем. «Зона» – повествование о службе в армии. «Компромисс» – история эстонского периода жизни Довлатова, впечатления от работы журналистом. «Заповедник» – претворенный в ироничный рассказ опыт работы экскурсоводом в Пушкинских Горах. «Наши» – семейный эпос Довлатовых. «Чемодан» – книга о вывезенном за границу житейском скарбе, воспоминания о ленинградской юности. «Ремесло» – заметки «литературного неудачника».

И хотя на первый взгляд «рассказывает» он о фактах и событиях из своей биографии, читателю не стоит обольщаться и выискивать прямые аллюзии. Его книги не документальны, созданный в них жанр писатель называет «псевдодокументализмом»: «Когда все формальные признаки документальной прозы соблюдаются, то художественными средствами ты создаёшь документ… Вот попытка создания такого документа – уже творческая задача. Одно дело его сфотографировать, зафиксировать и процитировать, а другое его воссоздать… И у меня в связи с этим было много курьёзных ситуаций, когда люди меня поправляли... Была масса попыток объяснить мне, как это на самом деле происходило. Во всяком случае, правды и документальной правды и точности в моих рассказах гораздо меньше, чем кажется. Я очень многое выдумал».[2]

«Мне… всегда в литературе импонировало то, что является непосредственно литературой, то есть некоторое количество текста, который повергает нас либо в печаль, либо вызывает ощущение радости, который вынуждает нас с увлечением себя прочитывать»[3], – признавался он в одном из интервью.

Свои маленькие новеллы Довлатов объединяет в циклы, в которых каждая отдельно взятая история, включаясь в целое, остаётся самостоятельной. Как и многократно повторенные рассказчиком истории, циклы могут дополняться, видоизменяться, приобретать новые оттенки. Не случайно довлатовские тексты в читающей среде «разошлись» на поговорки и анекдоты.

Вместе с тем критики отмечают, что, изображая в своих произведениях случайное, произвольное и нелепое, Довлатов касался абсурдных ситуаций не из любви к абсурду. «Я пытаюсь, – говорил он в интервью американскому исследователю русской литературы Джону Глэду, – вызвать у читателя ощущение нормы… Одним из серьёзнейших ощущений, связанных с нашим временем, стало ощущение надвигающегося абсурда, когда безумие становится более или менее нормальным явлением».[4] 

Лёгкий, лаконичный литературный стиль Довлатова похож на живую разговорную речь. Иосиф Бродский писал: «Серёжа был прежде всего замечательным стилистом… Читать его легко. Он как бы не требует к себе внимания, не настаивает на своих умозаключениях или наблюдениях над читательской природой, не навязывает себя читателю. Я проглатывал его книги в среднем за три-четыре часа непрерывного чтения: потому что именно от этой ненавязчивости его тона трудно было оторваться».[5]

Только человек с трепетным и любовным чувством языка мог воскликнуть: «О Господи! Какая честь! Какая незаслуженная милость: я знаю русский алфавит!».[6]

Довлатов ощущал себя наследником русской литературы. Он писал: «… за мной, как за каждым из нас, кто более или менее серьёзно относится к своим занятиям, стоит русская культура… только в Америке выяснилось, что меня больше интересует русская литература…».[7]

Писатель мастерски владеет одной из самых главных и трудных составляющих литературного творчества – диалогом, в котором, как правило, не только раскрываются характеры героев, но и проступает суть его послания читателю.  

И эти послания, как становится очевидно его современникам, оказались пророческими. Солдат литературы Довлатов считал себя рассказчиком, но преклонение и любовь читателя заслужил по праву настоящего русского писателя. 

Выставку подготовили:
Автор Е.Ю. Новикова; дизайнеры Е.В. Есина, Е.В. Абаренкова; редакторы Т.П. Митрофанова, Н.А. Егорова.