Возвращение

Возвращение

Петрова Нила

Георгий Петрович Космиади (24.03.1886 – 22.05.1967) прожил долгую жизнь. Уроженец Нальчика, детство провел в Баку, учился в Тифлисе, затем – в Москве. В столице начал профессиональную деятельность. Но успешному развитию карьеры помешала Первая Мировая война, затем - революция.
Большая часть жизни прошла в эмиграции. С 1917 по 1939 жил в Ровно, тогда принадлежавший Речи Посполитой, затем – в Германии, в Гамбурге.
Архитектор, сценограф, художник-станковист, педагог, он всегда и везде был востребован. Участвовал в более чем сорока немецких выставках, работал для оперных театров. И все же мечтал о России. Мечты воплощал в многочисленных произведениях, которые создавал неустанно. Но из 5000 его творений сохранилось, увы, не все – слишком много катаклизмов выпало на долю его поколения. Он умер в Гамбурге, так и не получив возможность побывать на родине. Но спустя сорок с лишком лет его дочь Надежда Георгиевна Саннов-Космиади подарила значительную часть творческого наследия отца музеям Ровно, где поначалу обосновалась ее семья, вынужденная покинуть Россию, где прошло ее детство, и Дому Русского Зарубежья им. А.И. Солженицына. В составе коллекции, которую она передала в дар Москве – 76 листов и картонов.

Дочь выполнила последнюю волю отца, всю жизнь мечтавшего о возвращении на родину.
- Я очень счастлива сегодня, - сказала она, открывая выставку Г. П. Космиади в Доме Русского Зарубежья, - ведь отец вернулся сюда через сто лет.
Сквозь иссиня-черную мглу проступают, выявляя контуры покосившегося собора, лунные блики. Узнать в этом темном – почти монохромном изображении цветисто-причудливый собор Василия Блаженного почти невозможно. Словно сквозь толщу лет, сумрак тоски по ушедшему, возникает в памяти облик Храма-символа, Храма радости и побед.
Архитектура Москвы, в особенности же – памятников Кремля, Георгий Петрович Космиади, заняв должность помощника окружного архитектора Москвы, знал досконально, знал изнутри и снаружи, так как служил смотрителем кремлевских строений, осуществляя архитектурный надзор за их состоянием.
Столь ответственную работу недавнему выпускнику Московского Училища Живописи, Ваяния и Зодчества поручили, вероятно, не случайно, а за сочетание глубоких профессиональных знаний и подлинную одержимость, страсть к памятникам Руси.

Г.П.Космиади, родившийся в Нальчике, начальное образование получил в Тифлисе, продолжил на архитектурном факультете Бакинской Государственной технической школы, а в 19 лет прибыл в Москву для совершенствования в профессии и поступил в класс В.Серова и Е.Хруслова.
Дух странствий был в крови. Его дед – Константин Космиади – греческий негоциант, успел немало попутешествовать, устанавливая торговые связи, пока в середине XIX века не попал в Одессу. Встретив здесь русскую красавицу Марию Садовскую, влюбился, женился и осел в России навсегда. Да и просторы Империи были так велики, что можно было, не покидая ее пределов, кочевать по городам и весям.
В живописи его внука Георгия степные просторы Украины соседствуют с изысканными пейзажами Японии, мотивы испанской корриды – с чеканной строгостью польских замков или зноем арабских улочек. И все же главной темой оставалась Россия.
Космополит по происхождению, он прежде всего впитал традиции русской культуры с ее устремленностью к идеалу, тягой к одухотворению всего сущего. Россия с ее храмами и соборами, весенними цветущими садами и осенней слякотной распутицей, разгульем ярмарок и поэтичным мистицизмом иконописи – то, что составляет важнейшую часть творчества Космиади. Но – таковы превратности судьбы – большую часть жизни Россию ему пришлось писать по памяти.
Первая Мировая война. Художник прерывает успешно начавшуюся карьеру и уходит на фронт. Служит хорошо и за подвиги награждается орденом Св. Станислава Ш степени. Но военная ситуация складывается странно: то стремительное наступление, то столь же поспешные отступления, кровопролитные отчаянные сражения сменяет братание с врагом. Пропагандисты и агитаторы самого разного толка наводняют окопы, солдаты перестают слушать приказы. На фронт приезжает невеста с рассказами о том, что происходит в столице, о революции. Понять – за кем правда – невозможно. Кажется, что мир сошел с ума. И они уезжают, чтобы, найдя тихое место, во-первых, обвенчаться, а, во-вторых, свить семейное гнездышко, обретя в нем покой и во всем разобраться.
Покинув Россию, обосновываются неподалеку – в Ровно. Тихий городок Полесья, в ту пору входивший в состав Речи Посполитой, привлек и другими достоинствами: красотой пейзажей со старинным замком князей Любомирских, наличием огромного для такого небольшого местечка гимназий и училищ (русских, украинских, польских, еврейских), нуждавшихся в хороших преподавателях, а, главное, близостью к России, вероятно, в надежде, что смутные времена скоро закончатся и все вернется на круги своя. Но прожили здесь почти четверть века. Здесь родились дети. Возникли контакты, тесные связи. Здесь Г.П. Космиади создал особый мир, вовлекая в него жителей города, и жизнью своей доказывая, как много может сделать один человек.
Продолжая занятия живописью и графикой, увлекся прикладными искусствами, облагораживая попавшие ему в руки предметы. Учительствуя во всех местных учебных заведениях, организовывая художественные кружки и общества, он приобрел авторитет и знаниями, и умением передать их ученикам, и способностью заразить своими увлечениями окружающих. Охотно брался за проектирование зданий, иные из которых до сих пор украшают улицы Ровно. Большой меломан, он прекрасно играл на рояле и принимал участие в благотворительных концертах. Создав детскую художественную студию, неоднократно выставлял работы своих питомцев на польских выставках, а в 1937 году – на Всемирной выставке детских работ в Париже. Но самое удивительное – в княжеском замке, где давно никто не жил, осуществил фантастическую затею – Оперный театр. И хотя театр был любительским (к подготовке спектаклей привлекались все желающие), оперная классика, составлявшая основу репертуара, требовала весьма серьезного отношения. Сам Г.П. Космиади занимался всеми вопросами организации и, в первую очередь, оформления, исполняя функции декоратора, сценографа, художника по костюмам.
К музыке у Георгия Петровича было особое отношение. Хороший пианист, настоящий меломан, он, устраивая выставки, составлял специальные музыкальные программы, сопровождавшие показ картин. Еще в годы юности, впервые услышав произведения Сергея Рахманинова, полюбил их навсегда: образы композитора были созвучны тем, которые художник стремился воплотить красками. Они познакомились и добрыми отношениями с великим соотечественником художник гордился всю жизнь.

Как-то, спустя годы, он играл одно из произведений Рахманинова в добропорядочном немецком обществе. Одна из слушательниц – почтенная фрау – высокомерно заметила, что русская музыка слишком сумбурна и небрежна для немецкого уха, привыкшего к композиционной стройности и ясности Баха, посоветовав Космиади заниматься не музыкой, а живописью. Фрау было невдомек, что именно эта открытая эмоциональность, бурная, аффектированная страстность, обостренное восприятие бед и радостей мира, составляют суть и русского искусства в целом, и творчества его отдельных представителей. В этом же русле вел поиск и Космиади, заставляя свои краски звучать то ликующими аккордами, то мелодией тоски и горечи утрат.
Да, с ровненской жизнью тоже пришлось расстаться. СССР и Германия подписали договор, по которому часть Польши, куда входила Волынь, переходили под юрисдикцию Страны Советов. Что ждало его, офицера царской армии, потомка промышленников на большевистской родине? Какая будущность была уготована членам семьи?
Благодаря происхождению жены – этнической немки Бригитты-Фриды Германн, им позволено было, взяв с собой лишь самое необходимое, переселиться в Германию. Сборы были скорыми, произведения, написанные в Ровно, вывезти запретили. Вскоре семья Космиади оказалась в Гамбурге.
Преподавательскую деятельность Космиади пришлось прекратить – не позволял статус перемещенного лица. Зато как нельзя кстати пришелся опыт работы для сцены: и Государственная Опера, и театр «Талия» наперебой заказывали эскизы оформления спектаклей. Удивительное дело – одним из ценнейших качеств Космиади здесь оказались его глубокие знания древнерусской архитектуры: немцы, открывая для себя русскую культуру, ставили одну за другой оперы Даргомыжского, Мусоргского, Римского-Корсакова. И он возводит на сценах хорошо знакомые палаты царских теремов, расписывает паруса соборов, строит старинные площади Новгорода, мощные башни Пскова. А еще – фантазийные образы «Садко», таинственных наяд, отдыхающих у водоемов, дриад, прячущихся в кружеве ветвей. Словно воспоминания, выплывают они, лишенные четких очертаний, из фона. Воспоминания детства, счастливой, полной надежд юности – столько в них открытого, радостного цвета. И тихой грусти, невозвратной печали…
Манере художника присуща недозавершенность, этюдность письма. Намечен ли образ размашистым, экстатическим мазком плотной темперы или растекается прозрачностью акварели, он не случаен. Хотя Космиади явно близки творческие поиски Кандинского или Явленского, сам он – не абстракционист. Образы его живописи – будь то пейзажи, фигуры, лица вызывают ощущение незаконченности, они лишь намечены, словно художник приглашает зрителя к сотворчеству.
– Отец говорил, что специально не дописывает изображения. Ему было важно, чтобы его картины вызывали индивидуальные ассоциации, побуждали к активной работе воображения, художественного мышления, – рассказывает его дочь Н.Г.Космиади, – глядя на картину, человек должен восполнить, воссоздать то, что видит.
Да, оставаясь русским художником, Г.П. Космиади пришел к убеждению о родственности человеческих душ независимо от разделяющих их культур и языков. О том, что искусство должно эту связь выявлять и служить объединению. Ведь все мы – в конечном счете – дети Земли. Земли, поющей красками.